Заходить в новый политический сезон я не видел смысла

Бывший гендиректор “Microsoft Украина” Дмитрий Шимкив в 2014 году ушел из бизнеса и возглавил старт проведения реформ в стране в должности замглавы Администрации президента, став одним из важнейших союзников президента Петра Порошенко. Находясь в должности, он занимался координацией реформ, инновациями и управлением изменениями в структуре АП. Но в самом конце лета, аккурат к началу предвыборного сезона, Шимкив решил покинуть госслужбу. О причинах ухода, отношениях с Порошенко, успехах и неудачах, а также планах на будущее – в эксклюзивном интервью ТСН.ua.

Вы сами приняли решение уйти из АП?

Это мое решение. Когда я пришел в Администрацию президента, планировал работать там 2-3 года. Задачи, которые были поставлены, – сделаны, и заходить в новый политический сезон я не видел смысла. Я хочу вернуться в бизнес.

Похоже, что в АП проходят некоторые ротации, связанные именно с предстоящим предвыборным годом.

Понятно, что предвыборный год имеет место быть. Вопрос, что такое ротация. Формируется команда, которая активно будет участвовать в выборах и соответственно потом активно участвовать в результате, которого она добьется. Но это мое решение. Теоретически я должен был закончить свою работу год назад. Но был ряд вопросов, такие как 4G, налог на выведенный капитал, валютное законодательство. Очень хотелось, чтобы это произошло. Я не мог уйти, не сделав 4G.

В целом вы довольны проведенной работой за 4 года в Администрации?

Да.

Расскажите об успехах, которых вы достигли и которыми по-настоящему гордитесь.

Если говорить о знаковых вещах, которые сделали фундаментальные изменения в госуправлении и процессах, которые осуществляет государство, в первую очередь, это, наверное, ProZorro. Архитектуру рисовали вместе с Александром Стародубцевым у меня в офисе. Он является идеологом, и когда система была построена и были первые пилоты, нужно было получить полную политическую поддержку. Получением политической поддержки занимался я, президент и премьер-министр поддержали эту идею, дальше 4 месяца мы убеждали министров начать ею пользоваться. Пришел Макс Нефедов, и к этому всему добавилось много публичности, и нам удалось превратить это в мейнстрим.

Много знаковых вещей. Понятно, что это 3G и 4G технологии, которые долгое время не развивались, и мы получили почти 600 млн долларов в бюджет государства и 1,6 млрд на конверсию в армию. Но главное, что технологией пользуются. Это не просто поступление средств в бюджет. Во-первых, технология доступна всем трем операторам, которые активно ее внедряют, и дальше возникает конкуренция. За счет конкуренции появляется максимально быстрое вхождение в рынок, рынок начинает этим пользоваться. Это был большой плюс, который, мне кажется, все мы чувствуем.

Инициатива GoGlobal. Над ней работали я, Мустафа Найем, Оксана Мовчан. Мы придумали идею продвижения английского языка. Мы делали анализ экономической составляющей, как влияет изучение английского языка на экономику, и пришли к выводу, что этому нужно развиваться. GoGlobal – это сейчас известная программа, в ней участвует очень много волонтеров, детей, в регионах и это однозначно меняет страну. Изучая историю Грузии, Польши, Чехии, Румынии, во всех странах запускались программы изучения языка и все в результате с лагом 3-7 лет пришли к экономическому росту. Этот рост коррелировался с программой. Мы были шокированы результатом ВНО по английскому языку. Да и вообще общество открывается миру. Понятно, что в Киеве и других крупных городах, мы открыты. Но если говорить о полной интеграции и сохранении западного вектора, мы должны сохранять его во всем: в экономике, политике, армии, в культуре, языках, во всем.

Из последнего, и я по-настоящему этим горжусь, потому что это был долгий путь изменений в украинском законодательстве, связанных с валютным регулированием. У нас оно устарело. А еще принятие закона о закупке лекарственных препаратов через международные организации. 8,5 часов я модерировал группу ненавидящих друг друга людей. В результате мы пришли к законопроекту, который устроил всех и его проголосовали.

В сложных вопросах даже с участниками-антагонистами всегда можно найти решение, которое выгодно стране.

Я являюсь сторонником того, что в сложных вопросах, даже с участниками-антагонистами, всегда можно найти решение, которое выгодно стране. И в этом я видел свою сильную сторону.

Вы являетесь человеком с прогрессивными взглядами. Как вам вообще работалось в Администрации?

На начальном этапе я отвечал за определенные процессы реорганизации, изменение структуры. Что-то получилось, что-то – нет.

Что получилось, а что нет?

Удалось построить ситуационную комнату президента, я считаю это прорывом. Это комната, в которой интегрируются конфиденциальные и открытые источники информации, объединяются, визуализируются и президент может с этим работать. Это серьезная задача, во всем мире у глав государств это есть, а у нас все на бумаге. Дальше построение всей информационно-коммуникационной системы. Мы пришли – вообще ничего не было.

Дальше это построение определенных процессов в HR, процессы оценки персонала. Люди приходят и сдают тесты. Тесты на умение читать и понимать, о чем они читают. Звучит смешно, но это стандартные тесты, которые сдаются теми, кто идет работать в ООН или Еврокомиссию. И второй тест – это тест, который оценивает навыки работы с цифрами. Потому что одна из главных задач, возникающих в службах, которые работают у президента или в Кабинете Министров, сотрудники должны интерпретировать много информации и предлагать решения. Они должны быть аналитиками и стратегами, предлагать опции.

При внедрении всех этих нововведений много было сопротивления?

Конечно. Оно до сих пор есть. Если говорить о том, что не получилось, – не получились определенные процессы, связанные с работой с документами. Принятие электронного документооборота частично внедрили, частично нет. Да, есть люди, которые оказывают сопротивление, были и саботажи, и судебные иски. В любой компании при реорганизации все равно будут люди, которые это не примут.

На итоговой конференции вы, среди прочего, поблагодарили своих врагов и оппонентов. Кого вы имели ввиду? Кого вы считаете своим врагом?

Есть разные люди, которые или мешали, или делали разные неприятные и неожиданные вещи. Подлость в мире никто не отменял, и в разных местах она проявляется по-разному. Но, когда происходят определенные события, когда ты получаешь ножи в спину – это очень неприятно. Особенно, когда ты этого не ожидаешь.

Какой нож был самым неожиданным?

В своем время было такое решение, когда в 2014-15 годах я вел самый большой блок – экономический, и у меня забрали эту функцию, не поговорив со мной. И об указе о заборе этой функции у меня я узнал в день своего рождения, находясь вне Украины. Когда это осознанное решение, есть разделение функций, полномочий, усиление команды – окей, это нормально. Но, как правило, я привык, чтобы такие вещи обсуждались.

В каких отношениях вы находитесь с президентом?

В хороших.

Как часто вы с ним общались?

В зависимости от совещаний. Чаще, если были совещания, связанные с экономикой, реформами, иногда по вопросам внешней политики, в основном это касалось США, я мог привлекаться. Когда зашло много законов, связанных с экономикой, я мог провести у президента на совещании целый день, выходя из помещения только на пару минут.

А какими международными вопросами вы занимались?

В основном вопросами, связанными с США. Это могли быть интервью журналистам международной прессы, структурирование вопросов, связанных с результатами деятельности, работа с МВФ.

 

Когда вы уходили, как-то прощались с президентом?

Прощания как такового не было, мы пожали руки друг другу. Мы существуем в пространстве Украина. Я живу в Украине, он является моим президентом. Сейчас активно идет подготовка к выборам, однозначно хотелось бы видеть его победу. Для страны очень важно сохранение вектора. Но я вижу себя больше в бизнесе, я соскучился за бизнесом.

Президент огорчился вашему уходу?

Мы обсуждали мой уход долго. Я благодарен ему, что он согласился с тем, что поставленные задачи сделаны и я могу уйти. Это было обоюдное решение, взвешенное.

Ваше место занял бывший заместитель министра финансов Сергей Марченко. Как вы оцениваете его кандидатуру?

Если смотреть на те задачи, которые стоят даже на ближайшие полгода, Сергей очень четко и качественно подходит под поставленные задачи. Первая на этой неделе миссия МВФ и обсуждение текущей и новой программ во многом будет находиться вокруг бюджета. Следующие полгода – это подготовка к бюджету. Я боролся за то, чтобы налог на выведенный капитал попал в Верховную Раду.

Второй шаг – необходимо сбалансировать бюджет так, чтобы налог на выведенный капитал работал. Сергей работал в Министерстве финансов и является очень хорошим специалистом по бюджетному кодексу – он профессионал в этом направлении, и это релевантно. Что будет после декабря? Там уже будет активная фаза выборов, и много аспектов, связанных с выборами.

Нет опасения, что с приходом нового человека на ваше место, многие нововведения не найдут дальнейшего воплощения?

Может ли что-то поменяться? Да, это нормально. Зная Сергея и команду, которая там сейчас работает, я сомневаюсь, что там что-то серьезно поменяется. Я сторонник качественной передачи, мы общаемся. Будет ли он что-то менять? Конечно, у него может быть другое видение. Будет ли он менять все в противоположную сторону? Вряд ли. Мы столько вещей запустили за 4 года, и чтобы все их откатить назад…

Опять же, бытует мнение, что Марченко прекрасно вписывается именно в предвыборный период и выбор его кандидатуры на должность обусловлен именно грядущими выборами.

Ну да. Если говорить о команде, которая заходит в выборный процесс… Плюс вся команда, которая со мной работала, – она вся осталась.

Были разговоры о предстоящем увольнении еще одного замглавы Администрации – Алексея Филатова. Это так?

Вы же понимаете, слухи я не комментирую [смеется – прим. ред]. Мы с ним не обсуждали этот вопрос. Мой разговор был индивидуально с президентом. Алексей очень много сделал вещей, которые связаны с судебной реформой. Я вообще мало себе представляю людей, которые способны поднять эту глыбу, остаться честным и порядочным человеком. Таких людей немного.

 

Возвращаясь к вашей деятельности в АП. Я могу ошибаться, но Национальный совет реформ собирался всего один раз за последний год.

Два раза.

Два раза. Почему так? Есть ли у совета перспективы действительно предлагать и внедрять какие-то изменения, которые могли бы улучшить бизнес-климат в Украине или организация несет в себе больше абстрактный характер?

Смотрите, было 28 заседаний всего. Львиная доля заседаний пришлась на 2015-16 годы, когда была “жара”, связанная с реформами. Тогда заседания проводились часто. Когда у нас закончились выборы, сформировались запросы на изменения, все политические игроки готовы были садиться за круглый стол и находить консенсус по вопросам. Все нюансы находятся в деталях. Смысл Нацсовета следующий. Есть ключевые steackholders [акционеры – прим. ред.] – президент, премьер-министр с Кабинетом Министров, Верховная Рада с комитетами и есть коалиция, те, кто принимают политические решение внутри Верховной Рады, присутствуют общественность, бизнес.

Сидя за одним столом, им дается тема для обсуждения, предоставляется вся аналитика, анализ, цифры, расчеты. Поскольку камер нет (кроме протокольной), это позволяет вести качественную дискуссию. Как только появляется камера, это сразу превращается в спектакль. Все политики поймут, что они работают на камеру. А мне нужно, чтобы они между собой провели дискуссию. Бывало, что в результате споров люди, которые были антагонистами, соглашались с определенной позицией. А была ситуация, когда я был уверен, что принятое решение получит политическую поддержку, но ее не было. Ни у одной политической фигуры, ни у кого. Это было в 2015 году, и меня тогда это очень сильно удивило.

Мы, например, пришли к тому, что за одно заседание Нацсовета нельзя рассматривать больше одной-двух тем. Поэтому первые два года была активность, драйв, у нас и коалиция тогда побольше была. А сейчас мы подходим ближе к выборам.

Получается выборы сведут все эти дискуссии на нет?

Я знаю, что несколько заседаний Нацсовета планируются. Для меня важно было, чтобы на заседаниях не просто собрались поговорить обо всем хорошем против всего плохого, а о том, какие ключевые и спорные вопросы есть в той или иной реформе, какое восприятие есть у тех или иных игроков. Чем дальше от выборов, тем больше консолидации на поиск решений. Чем ближе к выборам, тем каждый игрок хочет видеть свою политику. Команды становятся более индивидуальными. После выборов всегда лучшее время проводить реформы.

Вы уже упоминали одну из своих неудач – введение электронного документооборота. Не боитесь, что с вашим уходом, учитывая достаточно большое сопротивление многих госорганов по внедрению этой системы, инициатива провалится?

Это все будет зависеть только от первых лиц, которые руководят офисом. Вообще внедрение технологий и инноваций зависит от позиции первых лиц. Если у вашей компании руководство хочет, чтобы что-то изменилось, они станут драйверами изменений – вы все поменяетесь. Будете сопротивляться, но изменения произойдут. А если это будет инициативой одного человека, и высшее руководство не даст понять остальным, что оно становится союзником изменений – изменение захлебнется.

Если определенная инициатива не находит поддержки наверху, она не произойдет. В случае с электронным документооборотом – где-то он прижился, где-то – нет.

В МЭРТе хорошо работает, они активно пользуются, есть наработки в Кабинете Министров самом, внедрено проведение цифрового заседания правительства. В Администрации документооборот активно использовался департаментом обращения граждан, поскольку это большие объемы данных. Есть департаменты, которым не комфортно с этим работать, это связано с тем, что руководство того или иного направления не хотело [внедрять электронный документооборот], люди любят бумагу.

Что касается петиций, в первое время после запуска вокруг них был большой ажиотаж, сейчас интерес существенно спал. Насколько, по вашему мнению, петиции эффективны?

Был момент, когда люди думали, что петиции – это автоматическое решение проблемы. Но когда 25 тыс. человек обращают внимание на проблему… Петиции дают понимание руководству страны, что это тема волнует довольно большое количество людей. Существуют и накрутки, но это легко вычислить. На каждую петицию мы даем экспертное заключение нашей команды, видим переходы, скорость подъема голосов, статистику. А когда это серьезная тема, она может не нравится, но она проголосована, и политикам придется давать ответ. Это и есть элемент электронной демократии. Петиции заставляют политиков задумываться над теми вопросами, которые волнуют 25 тыс. человек. Они начинают формировать свою точку зрения или свои действия по отношению к данной проблеме.

Сам президент лично интересовался, что волнует людей или обращал свое внимание на какие-то конкретные петиции?

На петиции – да, они всегда ложатся ему на стол. Были ситуации, когда мне задавался вопрос: “Дима, а что это за петиция?” Я говорю, ну что же, люди за это проголосовали. Были ситуации, когда мы веселились. Петиция против какого-то политика, например, и она действительно нашла поддержку среди населения.

4G появился в Украине, население активно им пользуется, все довольны. И дальше следует вопрос, есть ли реальные перспективы у Украины внедрить 5G?

Сморите, 5G стандарта еще нет. Люди говорят, мол, в Южной Корее есть. В Южной Корее есть компания Samsung, которой важно развивать новые технологии. Поэтому компания берет пилотные версии концепта 5G (это концепт, он не утвержден) и пилотирует свою версию. Похожие эксперименты проводятся в Голландии для Европейского Союза. Для них выделена специальная территория, но вы ее не найдете, нигде не опубликовано, где находится эта территория, там проводится эксперимент с технологией.

Сейчас более важная задача – покрыть всю Украину 4G.

Если 3G и 4G – это скорость соединения, то 5G – это количество разноплановых устройств, объединенных в единую сеть между собой. Соответственно говорить о внедрении 5G в Украине… Любой эксперт, который понимает, что это, скажет, этого еще нет. Нужно ли готовиться? Да. Нужно ли понимать, что у нас со спектром? Да. Более важная задача сегодня – это покрыть всю Украину 3G и 4G, а не только центр. Это можно сделать только в диапазоне 800-900 МГц. А там у нас и аналоговое ТВ, лоскутное присутствие операторов, там у нас есть частоты, купленные компаниями. Сейчас операторам невыгодно это делать. Строить вышки в больших городах имеет смысл. Многие жалуются на отсутствие Интернета в дороге. Для того, чтобы оно работало в диапазоне в 1 800 МГц – нужно много вышек, и это никогда не окупится.

Получается, вся надежда на спутники Маска с покрытием интернетом всей Земли?

Нет. У НКРСИ есть план, но сейчас мы привлекли у операторов 600 млн долларов за 4 года. Это очень много. Они же не выращивают деньги, они их зарабатывают, поэтому сейчас они пытаются окупиться и это хорошо. Нужно помнить, что у нас связь одна из самых дешевых в мире. И это результат ценовых войн между операторами, они в борьбе за клиента сами себя загнали в зону низкостоимостной связи. Но, безусловно, в этой войне выигрываем мы как потребитель.

Но 5G будет. Варианты, что этого не будет, – невозможны. Меня больше расстраивало, что у нас еще совсем недавно даже 3G не было. Сейчас никто этого уже не помнит, все привыкли. Я хочу напомнить, что видео прогрузить посреди улицы города Киева было очень тяжело. А сейчас люди ведут стриминг.

В каком направлении вы собираетесь двигаться дальше? Чем будете заниматься?

Понятно, что это бизнес. Инновационный бизнес. Пока я был в должности, мне никто не мог сделать официальное предложение. Понятно, что это должно быть связано с Украиной, с высокотехнологическими направлениями. С теми, с кем я веду переговоры, это IT, Hi-tech, венчурный бизнес, медицина и airspace. Airspace в меньшей мере, но все равно дискуссия тоже есть. И БПЛА, исследования космоса. Это высокомаржинальный бизнес, и это интересно.

Вы будете работать за рубежом или останетесь в Украине?

Нет. Я остаюсь здесь, дети здесь ходят в школу. Но те направления, в которых я планирую работать, будут находиться не в Украине. Мне всегда было интересно развивать украинский бизнес на глобальных рынках. Сейчас я как раз в процессе обсуждения, смотрим на условия.

После 4 лет работы в АП чувствуете усталость?

Мне все задают вопрос про усталость. И мне все советуют отдохнуть. А я в общем-то не устал. Морально немного, но не физически. Я человек действия.

Вы допускаете, что когда-нибудь вернетесь на госслужбу?

Никогда не говори никогда. Все может быть. Сейчас точно нет, я не готов обсуждать политическую карьеру.

 

Разговаривала Кристина Бутко

источник: tsn.ua